Признание лица недееспособным вследствие наличия у него психического расстройства: спорные вопросы
ВАЛЕВСКАЯ ОКСАНА ВЛАДИМИРОВНА, аспирантка кафедры гражданского права Уральской государственной юридической академии.
Статья посвящена рассмотрению положений Гражданского кодекса РФ о признании лица недееспособным, а также норм смежного законодательства, затрагивающих данный вопрос. Автором исследуются неясности, имеющиеся в законодательстве, противоречия между существующими правовыми нормами и предлагаются пути выхода из спорных ситуаций.
В современном обществе в силу его экономического развития вопросы, касающиеся дееспособности участников гражданского оборота, имеют очень большое значение, поскольку именно наличие у некоторого лица дееспособности в каком-то объеме (либо отсутствие таковой) напрямую влияет на возможность его участия в обычных, ежедневных отношениях по приобретению и реализации прав, исполнению обязанностей, а также несению ответственности. Поэтому особую важность приобретает проблема статуса тех лиц, которые в силу определенных причин не могут быть полноценными участниками гражданско-правовых отношений, а именно вообще не обладают дееспособностью. Таких лиц можно разделить на две категории: к первой будут относиться лица, не приобретшие дееспособности (это несовершеннолетние в возрасте до 6 лет, поскольку именно с шестилетнего возраста в соответствии с нормами Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — Гражданский кодекс или ГК РФ) лицо приобретает частичную дееспособность); ко второй будут относиться лица, утратившие уже приобретенную дееспособность (это те, кто по решению суда был признан недееспособным вследствие наличия у него психического расстройства). Сразу же стоит отметить условность такого деления, поскольку нормы ГК не содержат запрета на лишение дееспособности несовершеннолетнего лица, если к тому будут основания (ст. 29), хотя несовершеннолетние лица и так не обладают дееспособностью в полном объеме. Точку зрения о возможности лишения дееспособности несовершеннолетних для защиты в будущем их интересов поддерживают многие исследователи (например, Л. Михеева, В. Скоробогатова) , и здесь мы не будем подробно останавливаться на этом вопросе. Данная статья посвящена именно тем лицам, которые физически достигли возраста, с наступлением которого гражданское законодательство связывает наступление полной дееспособности, и, возможно, некоторое время обладали ею в полном объеме, однако в силу особых причин ее утратили. Существенное значение будут иметь, во-первых, определение и обоснование тех критериев, согласно которым лицо может быть признано судом недееспособным, и во-вторых, особенности статуса недееспособных.
См.: Михеева Л.Ю. Основания и последствия установления опеки над недееспособными гражданами // Современное право. 2001. N 11; Скоробогатова В.В. Правосубъектность граждан в российском гражданском праве: Дис. на соиск. уч. степ. канд. наук. Иркутск, 2010. С. 186.
Итак, нормы Гражданского кодекса выделяют два критерия, наличие которых необходимо для признания лица недееспособным(п. 1 ст. 29). Первый критерий (его называют медицинским) заключается в наличии у лица психического расстройства. Для определения характера и степени такого расстройства используется судебно-медицинская экспертиза, проводимая соответствующим учреждением. Данная норма сформулирована не совсем точно, поскольку из смысла статьи (особенно при сравнении ее с нормой ст. 177 ГК «Недействительность сделки, совершенной гражданином, не способным понимать значение своих действий или руководить ими») видно, что законодатель имел в виду именно заболевание, т.е. состояние длящееся, патологическое и постоянно ограничивающее возможности лица правильно и адекватно оценивать окружающую действительность. Термин «психическое расстройство» был введен теоретиками уголовного права и заменил в ныне действующем УК РФ термин «душевная болезнь»; данное понятие включает в себя временное психическое расстройство, хроническое психическое расстройство как заболевание, а также слабоумие . То есть правильнее было бы сформулировать норму ГК с использованием понятия «психическое заболевание» либо понятия «хроническое психическое расстройство», используемого в уголовном праве для определения невменяемости. Однако и здесь не все так просто. Анализ данного законодательного положения свидетельствует о том, что для признания лица недееспособным экспертизой должно быть установлено именно постоянное, длящееся расстройство психики. Это и правильно, ведь лишение дееспособности является длительной и сложной процедурой, в силу своей значимости для участников правоотношений находящейся только в судебной компетенции, а значит, решение об этом не может быть вынесено «на время», т.е. пока не исчезнет какое-то недолгое, но явно оставляющее психический дефект состояние сознания. Это означает, что определенные заболевания, которые включаются в класс хронических психических расстройств , должны быть априори исключены из данной нормы; к ним будут относиться, в частности, маниакально-депрессивный психоз , эпилепсия и некоторые другие расстройства; здесь, однако, необходимо учитывать (и отдельно оговаривать) то, что данные заболевания могут послужить основанием для принятия решения о лишении лица дееспособности в случаях их особо тяжелого протекания либо при наличии у лица такого заболевания в последней стадии. Из всего вышесказанного следует, что в текст нормы п. 1 ст. 29 ГК правильнее было бы включить понятие психического заболевания, а не расстройства. Что же касается определения точного перечня психических заболеваний, диагностирование которых может послужить основой для судебного решения о признании лица недееспособным, то наиболее правильным решением в данной ситуации выглядит закрепление данных заболеваний в каком-либо подзаконном акте (например, в постановлении Правительства), по аналогии с ситуацией, существующей в жилищном праве относительно невозможности проживания совместно с лицами, страдающими определенными хроническими заболеваниями .
См.: Большой юридический словарь / Под ред. проф. А.Я. Сухарева. 3-е изд. М.: Инфра-М, 2006. С. 618; Неврология / Под ред. М. Самуэльса; Пер. с англ. В.В. Захаров, В.И. Кандрор, И.В. Ковалева, О.С. Левин, Т.К. Новикова, В.А. Парфенов. М.: Практика, 1997. Гл. 9.
Большой юридический словарь. С. 619.
Данное заболевание не является патологическим состоянием, ограничивающим способность больного к адекватному восприятию и пониманию происходящего с ним: «Маниакально-депрессивный психоз — психическое заболевание, протекающее в форме депрессивных и маниакальных приступов (фаз), разделенных светлыми промежутками, с полным восстановлением психического здоровья. Больные критично относятся к своему состоянию, за исключением случая гневливой мании. После окончания фаз психическое здоровье восстанавливается». Мещеряков Б.Г., Зинченко В.П. Большой психологический словарь. 13-е изд. М., 2002. С. 443.
Заболевание протекает при наличии приступов, с возможностью возникновения большого и малого припадков. Большой длится от двух до пяти минут и сопровождается выключением сознания и конвульсивным сокращением и спазмом всех мышц тела, малый припадок длится несколько секунд, максимум две минуты и не ведет к сумеречному сужению сознания. Во время малого припадка и в постприпадочном состоянии человек полностью осознает все, что с ним происходит. См., например: сайт «Частная психиатрия». URL: http://theschizophrenia.info/page_3.php; David Christmas, Colin Morrison, Muftah S. Eljamel and Keith Matthews, Neurosurgery for mental disorder. 2004, The Royal College of Psychiatrists.
См.: Постановление Правительства Российской Федерации от 16 июня 2006 г. N 378 «Об утверждении Перечня тяжелых форм хронических заболеваний, при которых невозможно совместное проживание граждан в одной квартире».
Второй критерий, необходимый для признания лица недееспособным, называется юридическим. Стоит сразу же обратить внимание на то, что два критерия — медицинский и юридический — обязательно должны присутствовать вместе и отсутствие одного из них приведет к невозможности принятия решения о признании лица недееспособным. Определение наличия либо отсутствия юридического критерия входит в компетенцию суда. Данный критерий распадается на два альтернативных признака (т.е. для наличия критерия необходимо установление хотя бы одного из признаков): интеллектуальный — это невозможность лица осознавать свои действия и отдавать себе в них отчет, и волевой — это неспособность лица руководить своими действиями. Последовательность событий и внешнюю сторону (т.е. то, как все выглядело для стороннего наблюдателя, какие именно совершались действия и сколько это все заняло по времени) суд имеет возможность установить, используя свои процессуальные возможности, хотя дать корректную оценку тому, могло или не могло лицо в конкретный момент руководить своими действиями и/или осознавать их, может только эксперт — психолог либо психиатр. Если взять ту же самую эпилепсию, сопровождающуюся жестокими приступами, во время которых лицо может нанести травму себе или окружающим, то в определенный момент оно не имеет возможности руководить своими действиями, а после некоторого промежутка времени уже способно и сознавать свои действия, и руководить ими — все это зависит от течения болезни в каждом конкретном случае. Именно поэтому критерий юридический существует в неразрывной связи с медицинским: эксперт-психолог или психиатр устанавливает некоторые неочевидные для лица, не имеющего медицинского образования, т.е. для судьи, обстоятельства относительно болезненности состояния лица, а судья как субъект, наделенный властными полномочиями и возможностями, принимает решение об определении, условно говоря, «юридической судьбы» человека.
Применительно к вопросам о критериях для лишения лица дееспособности стоит затронуть еще один небольшой, но существенный момент, касающийся доказывания. Сложно сказать, стоит ли это закреплять законодательно, но с точки зрения полной и всесторонней защиты прав лица, которое может быть признано недееспособным, отметить это необходимо. Речь идет о том, что само по себе помещение лица в психиатрическое либо психоневрологическое учреждение, а также содержание лица в течение какого-то срока в таком учреждении ни в коем случае не могут являться единственным (либо основным) аргументом для суда в пользу необходимости признания его недееспособным. В учреждение подобного рода гражданин может быть помещен по различным основаниям: для предотвращения перехода нервного срыва в патологическое состояние, для обычного обследования, а иногда и просто для того, чтобы лицо «побыло в нем и успокоилось». Самое главное значение для признания такого лица в будущем недееспособным имеет диагноз, поставленный врачом, в котором будет содержаться однозначный вывод о прогрессировании заболевания и ухудшении состояния пациента либо об отсутствии такого заболевания. И даже если в заключении врача будет содержаться, например, рекомендация по продлению пребывания пациента в учреждении на некоторое время, это само по себе также не будет свидетельствовать о степени тяжести и характере психического расстройства пациента.
Еще одна проблема касается лиц, которые имеют право обратиться в суд с заявлением о признании гражданина недееспособным. В ст. 29 ГК перечня данных субъектов не содержится, но такие лица перечислены в ГПК — к ним относятся члены его семьи, близкие родственники независимо от совместного с ним проживания, органы опеки и попечительства либо психиатрическое или психоневрологическое учреждение (Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации (далее — ГПК РФ), ст. 281). Причем определения понятия «близкие родственники» не содержится ни в самом ГПК (что, впрочем, вполне логично), ни в иных законодательных актах, например в Семейном кодексе; исходя из общего понятия семьи, а также отношений, регулируемых семейным законодательством (Семейный кодекс Российской Федерации (далее — СК РФ), ст. 1 и 2), под ними в данной статье будут пониматься родители, дети, братья и сестры, а также дедушки и бабушки и внуки; те же правила будут распространяться и на супруга (супругу) как на члена семьи. Говоря о данной норме ГПК, стоит упомянуть два основных момента: во-первых, формальный — закрепление данного круга лиц в ГПК, а не в ГК. С одной стороны, безусловно, все вопросы, касающиеся процессуального права, должны решаться именно с использованием процессуальных норм, однако ГК содержит большое количество правил, регулирующих отдельные процессуальные вопросы, существенные именно для реализации материальных норм, в частности правила принятия и исполнения судебного решения о защите чести, достоинства и деловой репутации (ГК РФ, ст. 152), сроки исковой давности по недействительным сделкам (ГК РФ, ст. 181) и некоторые иные. Думается, что в случаях с ограничением и лишением дееспособности круг лиц, имеющих право на подачу такого заявления, следует закрепить именно в соответствующих статьях ГК, таким образом, все нормы будут компактно и с точки зрения юридической техники — корректно — расположены в Кодексе. Во-вторых, момент содержательный: весьма сомнительным представляется предоставление полномочий на подачу такого рода заявлений родственникам, пусть и близким, которые не проживают совместно с лицом, которое они предполагают признать недееспособным, и никак не участвуют в его содержании (да и жизни вообще), — сразу же возникают вопросы об имуществе этого лица, а также и просто о том, что лица, не проживающие совместно с тем, кто страдает (по их же мнению) тяжелым психическим заболеванием и не может быть полноценным членом общества, но при этом состоящие с ним в родственных связях, попросту не имеют полноценного морального права распоряжаться его дальнейшей судьбой. Особенно если есть кто-то, не являющийся родственником больного, но явно проявляющий к нему участие, заботящийся о нем и помогающий ему. В силу этого предлагается следующее: во-первых, изъять из нормы возможность подачи заявления о признании лица недееспособным родственников, не проживающих вместе с ним и не оказывающих ему помощи, во-вторых, предоставить возможность подачи такого заявления близким родственникам, которые хоть и не проживают постоянно вместе с данным лицом, но постоянно оказывают ему финансовую поддержку и часто его навещают, а также тем лицам, которые не состоят в родственной связи с больным, но осуществляют его содержание и уход за ним. Безусловно, процесс принятия решения за счет такого расширения круга субъектов затянется по времени (поскольку заявителю в суде нужно будет доказать, что он содержал больного и ухаживал за ним, а это означает предоставление различной финансовой документации и показаний свидетелей), зато уверенности в том, что права лица, которое собираются лишить дееспособности, не будут нарушены, будет значительно больше. Сразу же стоит сделать оговорку: данные предложения относятся именно к стадии судебного разбирательства, а не к стадии подачи заявления, поскольку в противном случае заявителю пришлось бы доказывать правомерность подачи им такого заявления, а это было бы неправильно. А непосредственно при проведении разбирательства суд, руководствуясь правилами о возможности подачи заявления, мог бы решить, является ли справедливым и правильным удовлетворять требования конкретного заявителя с учетом целей подачи им этого заявления и его роли в жизни заинтересованного лица.
В случае, когда суд принимает решение о признании лица недееспособным вследствие наличия у него психического расстройства, с момента вынесения судебного решения лицо считается утратившим способность своими действиями приобретать права, осуществлять их, а также исполнять обязанности и нести ответственность. Все действия с имуществом такого лица, а также его содержание, уход за ним и забота о нем осуществляются лицом, которое назначают опекуном. С точки зрения обыденной логики существование такого рода правил полностью обоснованно и верно, однако при более глубоком анализе как гражданско-правовых норм, так и некоторых медицинских научных источников становится очевидным, что и здесь в законодательстве есть пробелы. И одним из них является неразрешенная проблема возмещения вреда, причиненного не самим недееспособным, а ему.
Как известно, вред по своей природе разделяется на вред имущественный, вред здоровью и моральный вред. Принципы возмещения имущественного и физического вреда более или менее очевидны и понятны, так как вред объективен и виновный возместит либо расходы на лечение, либо стоимость имущества, либо имущество в натуре плюс-минус упущенная выгода. А вот правила о компенсации морального вреда, т.е. вреда неочевидного, неосязаемого и с большим трудом доказываемого, выглядят несколько по-иному: если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда (ст. 150 ГК). Норма является диспозитивной — суд может, но не должен. В случае с лицом, имеющим психическое расстройство, суду, скорее всего, будет гораздо сложнее разобраться, были ли у данного лица нравственные страдания, и процесс может пойти по пути «раз он психически болен, значит, все равно ничего не понял». Далее, при определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред (п. 2 ст. 1101 ГК). Правильно оценить личностные особенности не совсем «стандартного» с обыденной точки зрения человека суду достаточно нелегко. Значит, и размер компенсации уже будет определен не совсем правильно и справедливо.
Есть еще один, особый момент: если причинитель вреда сможет доказать неспособность потерпевшего осознать умаление его статуса и его прав и соответственно отсутствие у потерпевшего нравственных страданий, суд не возложит на него обязанность компенсировать моральный вред. По этому поводу хочется отметить следующее.
1. Само по себе наличие у лица психического заболевания не означает невозможности правильного восприятия им определенных противоправных действий и отсутствия у него нравственных переживаний. К примеру, в случае распространения о лице, страдающем маниакально-депрессивным психозом, ложных порочащих сведений потерпевший может четко осознавать значение для него последствий такого распространения; более того, он может отреагировать на это гораздо более бурно, чем лицо, не имеющее каких-либо психических расстройств. То есть опять-таки необходимо четко очерчивать круг психических расстройств и заболеваний, при которых лицо вообще не способно осознавать происходящие с ним события (к таким заболеваниям могут относиться острый травматический психоз, шизофрения и т.д. ).
2. У любого лица, страдающего каким-либо психическим расстройством, имеется опекун, ухаживающий за больным, и если это хороший опекун, то в случае нарушения прав опекаемого ему также может причиняться моральный вред (например, мать больного синдромом Дауна, очевидно, будет испытывать душевные страдания, если кем-то из посторонних будет нарушено право ее ребенка на здоровье или даже просто личную неприкосновенность). Да и само такое лицо вполне может осознавать, что над ним издеваются, ему хотят сделать плохо, но не может этого правильно объяснить. Например, лица, страдающие синдромом Дауна в легкой или средней степени, полностью осознают все, что происходит вокруг них, и даже способны понимать оценки, которые им дают окружающие, но при этом из-за своего заболевания физиологически (в связи с нарушением функций речевого аппарата) не всегда могут об этом вообще сказать. Да и словарный запас у них обычно не слишком велик, и обидного слова они могут не знать и не понимать, но чувствовать его эмоциональную окраску . Обо всем этом необходимо помнить хотя бы в силу принципа всесторонней защиты прав личности, и потому стоило бы, возможно, ввести какую-либо норму о праве опекуна лица, признанного недееспособным в связи с психическим заболеванием, либо лица, осуществляющего уход за таким недееспособным, на компенсацию ему морального вреда, причиненного противоправными действиями в отношении его подопечного.
Психологи, в частности Ю.В. Гущин, утверждают, что лица, страдающие болезнью Дауна с легкой или средней формой умственной отсталости, зачастую способны самостоятельно осознавать обиду и переживать собственную неполноценность («Дети с Д.б. отличаются живостью элементарных эмоций, они ласковы и легко привязываются к тем, кто за ними ухаживает»). Большой психологический словарь. С. 216.
Информация о публикации
Валевская О.В. Признание лица недееспособным вследствие наличия у него психического расстройства: спорные вопросы // Семейное и жилищное право. 2010. N 5. С. 8 — 11.
Источник